Сокровища Галиасгара Камала. Что хранят в служебных помещениях Татарского академического драмтеатра

В начале октября ТГАТ имени Галиасгара Камала открывает 111-й сезон, а в декабре отмечает 110-летие. В этом театре больше века назад зародилась татарская драма, в советские годы он получил высшую награду страны — орден Ленина, а в последние несколько лет спектакли, артисты и режиссеры Камаловского не раз номинировались на «Золотую маску». Не дождавшись организованной экскурсии, главный редактор «Инде» Феликс Сандалов самостоятельно проник за кулисы Камаловского, чтобы узнать, как устроен главный татарстанский драмтеатр. О памятных для всех камаловцев вещах ему рассказал руководитель литературно-драматургической части ТГАТ Нияз Игламов.

Кольцо Габдуллы Кариева

Это — кольцо всевластья в нашем театре, оно переходит от лидера к лидеру. Но давайте по порядку: около трех с половиной миллиардов лет назад на Земле появилась жизнь, а вскоре после этого возник наш театр. У его истоков стоял актер, режиссер и драматург Габдулла Кариев. Он учился в медресе и готовился стать коран-хафизом — человеком, который знает наизусть весь Коран. В 1905 году на волне общих российских протестов в нескольких медресе студенты бросили учебу — среди них был и Кариев. А в 1907-м он встал во главе первой татарской труппы, которая с легкой руки Тукая получила название «Сайяр», то есть «странствующая», — они много работали в передвижном режиме.

У сайяровцев была перевалочная база в Казани, и в 1911−1912 годах татарские меценаты подарили театру здание Восточного клуба. Сейчас там музей театра Камала. Мы боролись за дом 20 лет, и в итоге его не снесли: сейчас это единственный не новодел на всей улице. В 1916 году 30-летнего Кариева называли отцом татарского театра, а умер он в 34 от той же болезни, что и Михаил Булгаков, — от некроза почки.

Это — кольцо Кариева. Никто не знает, то ли он сам его купил, то ли получил в дар от поклонников. Последнее было частой практикой: мужчинам дарили золотые часы и кольца, женщинам — украшения, расписные калфаки. Ясно одно: перед смертью Кариев передал кольцо своему другу, ровеснику и коллеге Кариму Тинчурину, с именем которого связан уже советский период татарского театра. При нем театр в 1926 году получил академический статус — один из первых в СССР и первый среди национальных театров. Тинчурин перед смертью передал кольцо Ильской (Фатима Ильская — легендарная актриса Камаловского театра, народная артистка СССР. — Прим. «Инде»), а Ильская перед своей смертью — Салимжанову (Марсель Салимжанов с 1966-го по 2002 год был главным режиссером театра Камала. — Прим. «Инде»). Салимжанов кольцо никому передать не успел — скоропостижно скончался. Во время праздника по случаю 100-летия театра вдова Салимжанова торжественно вручила кольцо Фариду Бикчантаеву, нашему нынешнему главному режиссеру. Никто никогда не измерял размер украшения, но могу сказать, что Фариду оно немного велико. Он надевает его только на торжественные события: премьеры, открытия сезона, приемы.

Тканый гобелен с Габдуллой Тукаем

Тукай здесь страшный — немного похож на вампира. Но мы к нему уже привыкли, потому что он висит тут тысячу лет, точнее, со 100-летнего юбилея Тукая в 1986 году. Тогда музею Тукая был передан дом Шамиля, и у нас появилось очень много поделок, сувениров, а среди них — этот гобелен. Сначала он висел в зрительском фойе, но после ремонта его перевесили ближе к административным помещениям. Теперь на его фоне телевизионщики берут интервью у работников театра. Гобелен с Тукаем — если не бренд, то уж точно один из символов театра. Что тут написано? «Днем и ночью, в горе, в счастье я с тобой, родной народ» — я, если честно, не люблю Тукая на русском: просто не звучит.

Из других наших «тукаевских» артефактов — кирпич, который появился в театре благодаря актеру Ильдусу Габдрахманову, часто игравшему Тукая. Когда напротив театра ломали номера «Булгар» — пристанище Тукая в последние полтора года жизни, он забрал с развалин кирпич и принес его в свою гримерку, где он до сих пор и лежит. А еще у прежнего директора театра, Шамиля Закирова, в кабинете висел горельеф с могильного камня Тукая в виде профиля поэта. Ирония в том, что он всегда заботился, чтобы у людей были достойные похороны, — благо у него были обширные связи с руководством татарского кладбища. Наверное, с приходом нового директора театра горельеф передали в музей.

Шахматы

Рядом с проходами на сцену часто сидят актеры — даже если у тебя один выход в самом начале спектакля, на поклоне ты все равно должен присутствовать, у нас так принято. Здесь можно следить за трансляцией и параллельно играть в шахматы, зачастую актеры делают это в своих экзотических костюмах. Я и сам люблю играть, но только не с нашими актерами — вдруг я выиграю, они расстроятся, а им ведь еще на сцену идти…

Зеркало

Этому зеркалу больше 100 лет, оно приехало из театра Тинчурина, где мы раньше базировались. Актеры смотрятся в него перед выходом на сцену, чтобы все было хорошо: текст не забыть, не оступиться. Это ритуал, переходящий из поколения в поколение, и интересно, что молодежь относится к нему серьезнее, чем старшие артисты. За реставрацию артефакта отвечает начальник мебельного цеха — периодически зеркало лакируют и подновляют. Вообще оно стоит тут, никому не мешает и, если его не пинать, проживет сколько угодно долго. Единственное правило — не стирать с него пыль. Очередное актерское суеверие.

Трамвай из спектакля «Банкрот»

Трамвайчик — ветеран нашего реквизитного цеха, он уже пять лет стоит на этом месте, лишь изредка его покидая. Белый он потому, что в спектакле «Банкрот» на него проецируется черно-белое кино, хотя на самом деле белых трамваев в начале прошлого века не было. «Банкрот», кстати, вошел в лонг-лист лучших спектаклей России по версии «Золотой маски». Но мы показываем его не чаще раза в месяц, потому что у нас в активном репертуаре около 30 спектаклей. Все остальное время реквизит ждет своего часа.

В театре Камала очень глубокая сцена — такие редко где можно встретить, но благодаря ей мы можем, к примеру, построить рельсы и выкатить целый трамвай. Вообще у многих наших спектаклей массивные декорации — слава богу, есть лифт, на котором можно поднимать крупногабаритные предметы. И не только предметы: в «Ходже Насретдине» играет ослик по имени Лёля. Наверх артистка спокойно поднимается на лифте, а вниз боится — приходится завязывать ей глаза.

Скрипка Ильяса Кудашева-Ашказарского

На 100-летие театра внучка Ильяса Кудашева-Ашказарского преподнесла нам эту скрипку. Ашказарский — фактически основатель татарского театра и эстрады, он создал первую татарскую труппу, которая, как мы помним, позже стала именоваться «Сайяр». Довольно скоро он покинул ее из-за возникших разногласий с другими участниками, и у руля встал Кариев, но его заслуги перед татарской культурой все равно значительны. Ашказарский прекрасно владел несколькими языками, играл на скрипке, флейте, курае, пианино, выступал, пел, аккомпанировал, создавал ансамбли исполнителей народных и современных песен. Умер он в 1942 году в страшной бедности, всеми забытый из-за своего происхождения и принадлежности к дореволюционной татарской интеллигенции.

Гримировочный набор Фатимы Ильской

Среди эвакуированных в Казань во время Великой Отечественной войны был замечательный режиссер, соратник Мейерхольда Валерий Бебутов. В Камаловском он поставил «Короля Лира», «Собаку на сене» и «Грозу». В «Грозе» играла Ильская — легенда нашего театра. Тогда актеров выбирали не по возрасту, а по статусу, и Ильской досталась Катерина, хотя ей было уже за 40. Шел 1943 год, и в антракте ей принесли похоронку — погиб ее сын. В этом состоянии Ильская доиграла весь второй акт. А гримировочный набор китайский — в 1930-е годы в СССР была мода на все китайское, да и самих китайцев в стране было много.

Афиша

Оригинальная уличная афиша, посвященная 20-летию татарского театра, — самая большая афиша из тех, что у нас сохранились. Текст выполнен арабской графикой, так называемой «иске имля». Удивительно сочетание арабских букв и конструктивистского стиля.

Голубая шаль

Музыкальная пьеса «Голубая шаль» Тинчурина ― символ татарского театра. Она идет у нас с 1926 года — перерыв был только с 1937-го по 1956-й по понятным причинам. Приказ о возобновлении «Голубой шали» издали буквально на следующий день после реабилитации Тинчурина (драматург был репрессирован в сталинские годы. — Прим. «Инде»).

Простенькая мелодрама, но что-то в ней есть, раз зритель ей верен уже столько лет. Тинчурин выбрал адресатом пьесы людей, которые никогда не были в театре, — она для татар из деревень, которые массово переезжали в Казань в 20-е годы ХХ века из-за голода, гражданской войны, на учебу и просто в поисках лучшей жизни. До революции Тинчурин писал вещи в стиле Горького и Чехова, а сразу после пошли сатирические комедии с элементами фольклора. С 2011 года в театре идет 12-я редакция пьесы, и для каждой постановки шьется новая голубая шаль в нескольких экземплярах.

Фото: Даша Самойлова